Санькина любовь
Всеволоду Некрасову
- Белобрысый Валерка проворно влез на велосипед, взялся за обмотанный изоляцией руль:
- - Сань, а Степка говорит еще, что он не комсомолец и человек семейный, а ты, Сань, говорит, кончил сам недавно, да еще сознательный. Пусть со школьниками и возится. Так и передал...
- Сидящий на крыльце Санька усмехнулся, вздохнул:
- - Да я бы все равно пошел завтра. И без его отказа. Он им прошлый раз про дизель такого натрепал - никто не понял ничего. Заново объяснять пришлось. Пусть уж лучше со своими корешами у магазина толчется...
- Валерка усмехнулся, отталкиваясь ногой от земли.
- Санька встал с лавочки:
- - Передай ему, что он лодырь и дурак. Хоть и семейный.
- Валерка засмеялся и покатил по дороге.
- Санька спрыгнул с крыльца.
- Лежащая на траве Найда вскочила и, повиливая длинным черным хвостом, подбежала к нему
- - Пошла! Пошла отсюда!
- Он шлепнул себя по коленке.
- Поскуливая, собака отскочила.
- Санька пробрался через палисадник, повернул щеколду двери сарая, отворил.
- Фонарик лежал на полке между рубанком и банкой с гвоздями. Санька взял его, сунул в карман брюк. Наклонившись, нашарил справа в углу початую бутылку водки, заткнутую бумажной пробкой, вытащил пробку, глотнул.
- Водка обожгла рот.
- Он сплюнул, заткнул бутылку, сунул в карман и оглянулся. Солнце давно село за утонувшую в ракитах хату Потаевых, оба стада прогнали. Еле заметный туман сползал в балку, размывая темные силуэты бань и погребков. На той стороне паслась стреноженная лошадь Егора.
- Санька взял лопату, перелез через прясла и неторопливо пошел по огородам. Картофельная ботва, чуть тронутая росой, шуршала о его брюки. Впереди выпорхнул витютень и стремительно полетел прочь. Санька перехватил лопату у черенка и понес, волоча ручку по ботве.
- Вскоре огороды сменились широким полем люпина.
- Сзади, со стороны деревни, послышалась танцевальная музыка. Санька обернулся. Отсюда, с холмистого поля, было видно, как в приземистом клубе зажглись окна.
- Он сплюнул и быстро пошел, подхватив лопату подмышку.
- Высокое, подпаленное алым с запада, небо было чисто, звезды слабо поблескивали над Санькиной головой. Впереди темнел лес. Пахло выгоревшим на солнце люпином, который нещадно хрустел и пылил под Санькиными ботинками.
- Санька остановился, достал бутылку, отхлебнул:
- - Горькота-то...
- Вдалеке по дороге из леса поехал трактор с зажженными фарами.
- Санька спрятал бутылку, вытащил пачку папирос, закурил. Поле уже кончалось и начиналось мелколесье.
- Трактор спустился в лог. Звук его стал слабым и вскоре пропал. Покуривая, Санька вошел в мелколесье. Оно сплошь поросло кустарником, некошенная трава доходила до пояса.
- - Я-то ведь и не виноватый, - пробормотал он, продираясь сквозь траву, - что ж мне теперь...
- Задев за ствол молодой березки, лопата выскользнула из его рук. Он нагнулся, поднял ее и положил на плечо. Справа показалась дорога. Санька вышел на нее, оглянулся.
- Деревья смутно вырисовывались в темноте, в избах горели окна. В клубе играла музыка.
- - Сами на эту работу ее подначили, гады...
- Он быстро зашагал по дороге.
- Впереди, посреди поля высилась роща разросшихся кладбищенских берез.
- -Гады...
- Санькин голос дрогнул.
- Дорога была забита мягкой пылью, ботинки месили ее.
- - И опять же... ну почему не в библиотеке? Почему?!
- Он с силой тюкнул лопатой по дороге и поволок ее за собой.
- Красной мигающей точкой пополз по небу самолет.
- Дорога сворачивала вправо, но Санька сошел с нее и по заросшей травой тропинке зашагал к кладбищу. Гнилой забор, местами упавший, огораживал толстые, тесно стоящие березы. Бурьян и трава росли вокруг.
- Санька подошел к двум покосившимся столбам, означающим ворота, оглянулся. В поле не было ни души. Только слабо играла музыка в скрывшейся за мелколесьем деревне.
- Он вошел на кладбище, косясь по сторонам, двинулся меж могилами. Здесь пахло древесной прелью и ромашкой. Березы слабо шуршали над головой.
- Обойдя четыре огороженные могилы, Санька переступил через березовый комель и остановился, сложив руки на ручке лопаты:
- - Вот...
- Перед ним возвышался продолговатый холмик, обложенный искусственными венками и цветами.
- Он достал фонарик и посветил.
- Сверху в мешанине бумажных цветов лежала простая металлическая дощечка.
- На ней было торопливо выгравировано:
- СОТНИКОВА
- Наталья Алексеевна
- 18.1.1964-9.6.1982
- Санька включил фонарик, достал бутылку, отхлебнул.
- Что-то зашуршало возле обросшей травой изгороди. Посветив туда фонариком, он поднял кусок земли, кинул. Шуршание прекратилось.
- Он опустился на колени, потрогал дощечку, шмыгнул носом:
- - Вот и я, Наташ... здравствуй...
- Какая-то птица пролетела над кладбищем, рассекая ночной воздух быстрыми крыльями.
- - Я, Наташ... я это...
- Санька помолчал и вдруг заплакал, ткнувшись носом в холодную дощечку.
- - Ната... шенька... Ната... шень... кааа...
- Фонарик вывалился из его рук.
- - Ната... шааа... Ната... шенька...
- Бумажные цветы слабо шуршали в темноте от прикосновения его дрожащих пальцев.
- Он долго плакал, бормоча что-то под нос.
- Потом, успокоившись, вытер рукавом лицо, высморкался в кулак. Достав бутылку, отхлебнул, поставил ее рядом с могилой и выпрямился:
- - Вот... значит...
- Постояв немного, Санька стал быстро снимать венки с могилы и класть их неподалеку
- - Щас... Наташенька... щас... милая...
- Кончив с венками, он смахнул вялые цветы. Под ними на земляном холмике лежала горсть засохшей кутьи, кусочки хлеба и несколько конфет.
- Санька взял лопату и принялся сваливать холмик на сторону
- - Щас... щас... Наташ...
- Земля была сухой и легкой.
- Свалив холмик, Санька поплевал на ладони и принялся быстро копать.
- Молодой месяц еле-еле освещал кладбище, густая листва сонно шевелилась над Санькой. Он умело копал, отбрасывая землю влево, лопата мелькала в его руках.
- Минут через пятнадцать он уже стоял по пояс в яме, расширяя ее края до прежних.
- - Дождь хоть не был за месяц... хорошо...
- Санька выпрямился, тяжело дыша. Постояв, снял с себя пропотевшую рубаху, кинул на поблескивающую бутылку:
- - Тах-то ловчей...
- Поплевав на ладони, снова принялся за работу.
- Сухая, слабо утрамбованная земля податливо впускала в себя лопату, вылетала из ямы и почти без шороха ссыпалась по склонам образовавшегося рядом холма.
- Яма углублялась, и холм рос с каждой минутой.
- Вскоре его край дополз до ямы, и Саньке пришлось вылезать и отбрасывать землю. Голая мускулистая спина его блестела от пота, волосы слиплись на лбу. Отбросав землю, он достал папиросы, сел и закурил, свесив ноги в яму.
- Прохладный ветерок шелестел листвой берез, качал кусты и высокую выгоревшую траву. Со стороны деревни по-прежнему доносилась музыка.
- - Танцуют, бля... - зло пробормотал Санька и сильно затянулся, отчего папироса затрещала и осветила его лицо.
- - Как танцевали, так и танцуют... хули им...
- Невидимый дым попал ему в глаза, заставив сморщиться и закряхтеть:
- - Ёптэ... ой... Наташенька...
- Он посмотрел в черную яму, вздохнул.
- - У меня ведь душа давно болела... вот и вышло...
- Руки его зашарили по голой груди:
- - Гады... и не написали... не написали даже... суки...
- Отшвырнув папиросу, он спрыгнул в яму и стал рыть дальше. Внизу земля оставалась такой же теплой и рыхлой. Сладковато пахло корнями и перегноем.
- Через полчаса, когда Санька ушел в яму по плечи, землю стало выбрасывать трудней. Лопата мелькала реже, Санька часто останавливался, отдыхал. Холм выброшенной земли снова надвинулся.
- Вскоре лопата глухо стукнула по крышке гроба.
- - Вот...
- Санька стал лихорадочно выбрасывать землю, часть которой вновь осыпалась вниз.
- - Вот... господи... вот... Наташенька...
- Дрожащий голос его глухо звучал в яме.
- Откопав наощупь гроб, который прогибался и потрескивал под его ногами, он с трудом выбрался наверх, взял фонарик и сполз в яму.
- -Вот... вот...
- Он зажег фонарик.
- Обитый черно-красным гроб наполовину выглядывал из земли.
- Положив фонарик в угол, Санька быстро выбросил мешавшую землю. Потом подергал крышку. Она была приколочена. Размахнувшись, он вогнал острую лопату в нее.
- - Вот... они ж забили тебя... гады... щас, щас...
- Налег на ручку лопаты. Крышка громко затрещала, но не поддалась.
- Выдернув лопату, Санька принялся сдирать с крышки черный коленкор.
- - Наташенька... любушка моя... законопатили... суки...
- Содрав непрочную материю, он посветил фонариком, потом, наклонив гроб, сунул лопату в щель, налег.
- Стенки ямы мешали, ручка лопаты задевала о них, осыпая землю.
- Санька наклонил гроб сильнее. Крышка затрещала и отошла слегка. Отшвырнув лопату, он уцепился за крышку, потянул. С треском она стала отходить от гроба. Из щели хлынула спертая вонь.
- Санька просунул ногу в расширяющийся проем, уперся, дернул и оторвал крышку Удушливый запах гниющего тела заполнил яму, заставив Саньку на мгновенье оторопеть. Он выкинул крышку наверх, выровнял накренившийся гроб и склонился над ним.
- В гробу лежал труп молодой девушки, по грудь закрытый простыней. Голова с белым венчиком на лбу была слегка повернута набок, руки лежали на груди.
- Санька посветил фонариком.
- Несколько юрких мокриц, блошек и жучков, облепивших руки, лицо и синий жакет трупа, бросились прочь от света, полезли в складки одежды, за плечи и за голову
- Санька склонился ниже, жадно всматриваясь в лицо мертвеца.
- - Наташа, Наташенька...
- Крупный выпуклый лоб, широкие скулы и сильно заострившийся нос были обтянуты коричневато-зеленой кожей. Почерневшие губы застыли в полуулыбке. В темно-синих глазницах вяло шевелились черви.
- - Наташа... Наташенька... господи... загнила-то... загнила-то как...
- Фонарик задрожал в Санькиной руке.
- - За месяц... за месяц... Наташенька... любушка...
- Он снова заплакал.
- - Я ведь... я ведь... это... я... ве... дь... Наташ... господи... угораздило тебя... а я вот... я вот... люблю тебя...
- Санька зарыдал, трясясь и роняя слезы на синий заплесневелый жакет.
- - И это... и это... Наташ... я ведь завсегда тебя любил... завсегда... а Петька гад... я ведь отговаривал... работа эта... чертова... гады... сра... ные... я ферму эту хуеву.. спалю... спа... лю... бля... кебе... ни... ма... тери...
- Луч фонарика плясал по стенкам ямы.
- - А я ведь... тогда и не знал... сволочи... и не написали... а приехал... и... и... не поверил... а теперя... а теперя... а... те... перя... я вот это... это... это! Наташенька!
- Он зарыдал с новой силой, потные плечи его тряслись.
- - Это они все... они все... га... ды... бля... суууки... а этого... а этого... бригадира я бля убью... бля... сука хуев...
- Сверху посыпалась земля.
- - Они ведь это... это ведь... а я тебя люблю. А с Зинкой у меня и не было ничего... ничего... а тебя я люблю... люблю... ми... лая... милая... милая!
- Санька рыдал, вцепившись в край гроба. Брошенная под ноги лопата больно резала колено. Запах гниющей плоти, смешанный с запахом потного Санькиного тела, заполнил могилу.
- Нарыдавшись, Санька вытер лицо руками, взял фонарик, посветил в лицо трупа.
- - Наташ... я ведь и вправду не мог. Они мне письма не прислали. А я там был. Там. А тут приехал, и говорят, Наташку током убило. Я прям и не поверил. И не верю я. Наташ. А Наташ? Наташ! Наташка!
- Он потряс гроб.
- - Наташ. Ну Наташенька. Ну это я - Сашка. Слышишь? А?! Слышишь?!
- Он замолчал, вглядываясь в ее лицо.
- В яме стояла глухая тишина.
- - Наташ. Ну ведь не видит никто. Наташк! Наташк! Слышь?! Это я, Санька!
- Из почерневшей ноздри мертвеца выползла маленькая многоножка и, быстро пробежав по губам, сорвалась за отворот жакета.
- Санька вздохнул, поколупал ногтем обтянутую доску:
- -- Наташ. Я это. Просто я вот не понимаю ничего. Как так получилось?! На танцы ходили, помнишь?! А тут - вообще... хуйня какая-то. Чего-то не понимаю... а там опять танцы. И хоть бы хуй всем... танцуют... А, Наташ? Наташ? Наташ!
- Труп не откликался.
- Санька осторожно снял белую материю. Под ней была синяя юбка и Наташины ноги, обутые в черные лакированные туфли.
- Санька выпрямился, положил фонарик на край ямы, и, подпрыгнув, выбрался сам.
- Наверху было свежо и прохладно. Ветер стих, березы стояли неподвижно. Небо потемнело, звезды горели ярче. Музыка больше не слышалась.
- Санька приподнял рубашку, взял бутылку, откупорил и глотнул дважды. Потом еще раз.
- Водки осталось совсем немного.
- Он подошел к краю ямы, поднял фонарик и посветил вниз.
- Наташа неподвижно лежала в гробу, вытянув стройные ноги. Отсюда казалось, что она улыбается во весь рот и внимательно смотрит на Саньку.
- Он почесал грудь, оглянулся по сторонам. Постояв немного, взял бутылку и сполз в яму
- Несколько земляных комьев упали на грудь Наташи. Санька снял их, пристроил бутылку в углу и склонился над трупом:
- - Наташ... ты это... я тут... это...
- Он облизал пересохшие губы и зашептал:
- - Наташенька... я ведь тебя люблю... люблю... я щас...
- Он стал снимать с нее жакет. С него посыпались редкие насекомые.
- - Сволочи, бля... - пробормотал Санька.
- Разорвав жакет в руках, он содрал его с окостеневшего трупа.
- Потом разорвал и снял юбку.
- Внизу была заплесневелая ночная рубашка.
- Санька разодрал ее и выпрямился, осветив бледное тело.
- От шеи до низа живота по нему тянулся длинный разрез, перехваченный поперек частыми нитками. В разрезе копошились черви. Грудь казалась не по-женски плоской. В пупке свилась мокрица. Темный пах выделялся на фоне бледно-синего тела.
- Санька взялся за покрытую пятнами ногу, потянул.
- Она не поддавалась.
- Он потянул сильнее, упершись в гроб и ткнувшись спиной в стенку ямы. Что-то затрещало в животе трупа, и нога отошла.
- Санька зашел справа и потянул за другую.
- Она поддалась свободно.
- Санька выпрямился.
- Наташа лежала перед ним, растопырив ноги.
- Он опустился на колени и стал трогать ее пах.
- - Вот... милая моя... вот...
- Пах был холодным и жестким. Санька стал водить по нему пальцем. Неожиданно палец провалился куда-то. Санька вытащил его, посветил. Палец был в мутно-зеленой слизи. Два крохотных червячка прилипли к нему и яростно шевелились.
- Санька вытер палец о штаны, схватил бутылку и вылил водку на пах:
- - Вот... чтоб это...
- Потом быстро накрыл верхнюю часть трупа белой материей, приспустил штаны и лег на труп.
- - Милая... Наташенька... вот так... вот...
- Он стал двигаться.
- Член тяжело скользил в чем-то холодном и липком.
- - Вот... Наташенька... вот... вот... - шептал Санька, сжимая плечи трупа.
- - Так... вот... вот... вот...
- Через пару минут он закряхтел, заерзал и замер в изнеможении:
- - Ойбля...
- Полежав немного на накрытом трупе, Санька медленно встал, посветил на свой член. Коричневато-зеленая слизь на нем перемешивалась с мутно-белой спермой.
- Санька вытер его простыней, натянул штаны.
- Выкинув наверх лопату, с трудом выбрался сам. Наверху он отдышался и покурил, бродя по кладбищу. Потом бросил в яму крышку гроба, взял лопату и стал сбрасывать землю. В деревню он вернулся в четвертом часу.
- Когда стал перелезать через прясла, спавшая во дворе Найда залаяла, побежала в огород.
- - Свои, - проговорил Санька, и собака, радостно заскулив, бросилась к нему.
- - Свои, свои, псюша... - он потрепал ее, прошел к сараю и поставил лопату на место.
- Собака юлила вокруг, шурша травой, задевая за его ноги теплым телом.
- - Пошла, пошла... - пнул ее Санька и, подойдя к окошку, громко постучал.
- В избе вспыхнул свет, выглянуло заспанное лицо матери.
- - Мам, эт я, - улыбнулся Санька.
- Мать покачала головой и скрылась.
- Посвистывая, Санька двинулся к крыльцу Лязгнула задвижка, дверь отворилась.
- - Ты хде шлялся-то? Обнахлел совсем...
- Санька поднялся на крыльцо:
- - Да на танцах. Чо шумишь.
- - Ни днем, ни ночью спокоя нету! Закрой сам.
- Она скрьшась в сенях.
- Заперев за собою дверь, Санька прошел в горницу Постояв в темноте, зачерпнул из ведра воды, выпил. Подошел к столу, вынул хлеб из-под скатерти, пожевал. Посмотрел в окно.
- - Ты ложитца будешь, аль нет?! - заворочалась на печке мать.
- - Да щас, спи ты.
- Санька постоял, жуя хлеб, потом снял с комода отцовскую трехрядку и осторожно двинулся к двери.
- - Куды опять?
- - Да щас, мать, ну чо ты...
- Он прошел на двор, прошлепав по грязи, отворил калитку и оказался на пасеке.
- Здесь пахло воском и яблоками.
- Санька пробрался меж яблонями и сел на узкую шаткую лавочку, прямо напротив четырех ульев. Прохладный ветерок прошелестел по листьям, качнул стоящую поодаль рябинку. Санька развернул меха и прошелся по кнопкам:
- - К сожалеееенью день рождеееенья только раааз в гоооодууу
- Пальцы не слушались.
- Он пиликал, склонив голову к гармошке. Меха пахли старой кожей и нафталином.
- Прибежала Найда, осторожно понюхала гармонь.
- Санька прогнал ее и заиграл погромче:
- - Хлеба налееево, хлеба напрааавооо...
- Но пальцы снова не послушались, гармошка фальшиво попискивала в темноте.
- Санька посидел, вздыхая и крутя головой.
- Потом вдруг замер, улыбнулся и посмотрел на небо. Молодой месяц в окружении звездной россыпи висел над пасекой. Санька опять улыбнулся, будто вспомнив что-то, зябко передернул плечами и взялся за гармонь.
- На этот раз она ответила стройной мелодией.
- Санька сыграл вступление и пропел, медленно растягивая слова:
- Я свою любимоююю
- Из могилы выроююю,
- Положу, помооою,
- Поебу, зарою.
- Он сжал меха и прислушался. На деревне стояла полная тишина.
-
Вскоре запели первые петухи.
Перейти к СОДЕРЖАНИЮ